Глава 7. Междуэтнические отношения

Формула междуэтнической валентности. Формы междуэтнических отношений. — Формы междуэтнической борьбы. — Смена рас и этносов. — Формы смены рас и этносов.

В предыдущей главе было разобрано отношение моментов при изменениях происходящих в этносе и формула импульсов была отнесена к различным моментам по времени, где q, S и Т были взяты для одного момента, а q₁, S₁ и Т₁ для другого. Та же формула в общем и частных видах может быть применена для установления зависимости между этносами, причем, как это было уже ранее разобрано, разные этносы могут быть сравнимы, будучи приведены к одной шкале, и именно, количеству населения.

Но в виду того, что только при равной культурности количество населения может быть шкалою, необходимо ввести и культурность, как поправку, и тогда q S выразит необходимую величину для каждого этноса; и далее, для приведения к единой шкале приходится ввести и элементы территории и тогда получится величина, характеризующая этносы f = qST, которую можно изобразить иначе, а именно: так как ST = q/ω, то f = q²/ω т.е. квадрату населения деленному на константу ω.

Эти величины могут характеризовать отношение двух соседних этносов, из которых каждый стремится, как это мы видели, к распространению по территории, но на своем пути встречает препятствие со стороны других этносов оказывающих на него давление. Таким образом, со стороны соседнего этноса он может испытывать давление, величина которого определяется формулами импульсов изменения. Если, допустим, два этноса соприкасаются и один из них нуждается в территории, то другой вынужден сделать ему уступку, компенсируя ее ростом культуры или уменьшением количества населения, если же компенсация невозможна, то получается давление, которому должно быть оказано сопротивление равное инерции второго этноса и выражающего его валентность. Итак, если изменение происходит по населению, без изменения культурности, — ΔT = ΔqT/q, — то другой этнос, не уступая естественному движению по территории соседа, должен соответственно увеличить население, которое и может быть принесено в жертву на защиту территории (война). Выражением этого давления будет импульс изменения территории, ±i_sq = ωT/ΔT, что при сопротивлении этноса повысит его мощность q²/ω, на соответствующую величину импульса и она обратится в q²/ω * ωT/ΔT.

Далее, если имеется несколько соседей, из которых одни оказывают давление в отношении территории, другие в отношении культурности и третьи в отношении количества населения (может быть случай военного превосходства), то сумма импульсов изменения Σi = ωT/ΔT + ωS/ΔS + ωq/Δq, но при условии, что этнос может испытывать давление импульсов многих этносов по одним и тем же основаниям: Σi = (ωT₁/ΔT₁ + ωT₂/ΔT₂ + … + ωT_n/ΔT_n) + (ωS₁/ΔS₁ + ωS₂/ΔS₂ + … + ωS_n/ΔS_n) + (ωq₁/Δq₁ + ωq₂/Δq₂ + … + ωq_n/Δq_n) = Σ_isq + Σ_itq + Σ_ist.

Этому давлению оказывается этносом сопротивление, оно будет необходимой поправкой к истинной валентности данного этноса и тогда его мощность ε = q²/ω*Σi. Этой формулой определяется междуэтническая валентность этноса.

Не входя в разбор возможных комбинаций, часть которых мною уже была рассмотрена в предыдущей главе по отношению к одному этносу во времени, я укажу, что в зависимости от знака + или — может происходить поступательное или отступательное движение этноса по количеству населения, территории и культурности и может принимать ряд форм известных в биологии под название комменсализма, кооперации и паразитизма и форм: истребления, замещения и смешения.

К разбору этих форм я и перейду, причем в виду того, что целью моей является не исчерпание всех выводов, но только намечение общего направления изолирования, я ограничусь лишь некоторыми общими выводами.

Если мы признали, что стремление к захвату большей территории и развитию культурности и количества населения есть основа движения каждого этноса, то в борьбе за существование каждый этнос приспосабливается к окружающей этнической среде, как он умеет. Поэтому любая форма существования для него, так сказать, приемлема, если она обеспечивает ему существование, — цель его жизни, как вида.

В те давнопрошедшие времена, когда Земля была заселена гораздо меньше, чем теперь, могли существовать этносы одинаковой культуры более или менее изолированно один от другого.

Будучи в изолированном положении, каждый этнос подчиняется тем принципам изменения, которые были разобраны выше, но с появлением междуэтнических отношений, с образованием взаимного давления этносов, появились новые факторы борьбы за существование. В какие же формы вылилась эта борьба?

Видовое сознание человека толкало его, конечно, прежде всего на взаимное содействие в борьбе с другими видами животных, но при столкновении различных этносов они не могли не входить в более сложные отношения, где переплетались интересы этносов, как животного единого вида и естественная враждебность конкурентов в борьбе за существование.

Все формы существования животных видов можно наблюдать и у человеческих обществ, — этносов. Если существуют рядом два этноса, причем оба имеют одинаковые способы существования, то между ними при росте их населения не может быть иных отношений, кроме борьбы за территорию. Так например, если живут рядом два этноса занимающиеся охотой, то оба они могут быть только конкурентами и стремиться вытеснить друг друга. Небольшое культурное или численное превосходство одного предопределяет исход столкновения, — слабейший уступает территорию, — но если происходит столкновение двух этносов различной культуры, то здесь требуется уже создание некоторого modus vivendi, не предопределяющего обязательного уничтожения одного этноса другим или утерю территории одним за счет другого.

Наиболее слабою связью двух этносов является форма комменсализма, т.е. когда один и другой этнос могут жить на одной территории, не мешая друг другу и будучи так или иначе друг другу полезны, и когда отсутствие одного нисколько не мешает благополучной жизни другого. Так например, существование земледельца, занимающего ограниченный район незаселенный дикими животными, с охотником, питающимся продуктами охоты, вполне возможно. Хотя каждый из комменсалистов может быть независим один от другого, но они могут видеть и взаимную выгоду, — охотник может быть обеспечен продуктами земледелия в случае временной голодовки, а земледелец может иметь некоторые продукты охоты, — мясо, меха, кожи и т.д. Примером таких отношений могут быть русские поселенцы Сибири и местные аборигены, а также этносы Южной Америки, уживающиеся на одной территории, — земледельцы и охотники Бразилии.

При дальнейшем развитии связи двух этносов, живущих на одной территории, комменсалистические отношения могут легко развиваться в отношения сотрудничества на основе разделения труда и принять форму кооперации. Такая форма отношений двух этносов предполагает, что один этнос без другого жить не могут и оба одинаково заинтересованы в существовании друг друга. Такие отношения существуют, например, между индийскими кастами, между завоевателями, выделившимися в сословие (например германцы) дворянства или рыцарства и местным населением (галлы, славяне). В случае подобной кооперации этносов они избирают такую форму общественной организации, которая оказывается одинаково удобной для обеих сторон. В зависимости от этнической устойчивости далее может произойти биологическое или культурное поглощение одного этноса другим, причем социальная организация продолжает существовать, как это можно наблюдать, например, в некоторых кастах Индии и др., но с переходом к другой форме общественной организации путем слияния или поглощения может произойти полная утеря этнических особенностей. Примером такого явления может служить Франция, отчасти Маньчжурия, где маньчжуры с разрушением их военной организации, утратившей свое первоначальное значение, этнически оказались поглощенными китайцами (наблюдение подобных фактов некоторых социологов и особенно политиков привело, между прочим, к заключению о том, что вообще сословное и даже «классовое» давление в основе своей имеет столкновение двух этносов и победу одного над другим, что, конечно, неверно, так как усложнение социального аппарата на основе разделения труда есть естественная функция развивающегося этноса).

Но как и всякое явление и сословные отношения и кастовое устройство могут приобрести самодововлеющее значение и развиваться, как развиваются вообще отдельные явления, причиняя иногда даже вред всей системе их породившей (Так например, развитие феодализма в Европе в конце концов настолько было зафиксировано, что послужило препятствием для дальнейшего развития государств и привело к социальному катаклизму в форме революций, прокатившихся почти по всем странам Европы. Форма так называемого «феодализма» в Китае, Монголии и России, конечно, есть совершенно иное явление и социологически и этнически, а наименование «феодализм» есть только неудачное перенесение термина, затемняющего понимание смысла самого явления.).

Те же этнические отношения могут принять и третью форму междуэтнических отношений на одной территории, а именно, — форму паразитизма. В этой форме отношений страдательным элементом является одна сторона, а другая остается в выигрыше, причем паразитируемый этнос без всякого для себя ущерба, но даже с большой выгодой, может освободиться от паразитирующего этноса, но паразитирующий после этого рискует погибнуть совершенно. Примеров паразитирования можно привести много. Так например, паразитируют испанцы на населении Южной Америки, где около каждого селения местных этносов живет несколько испанцев, наподобие того, как паразитируют русские на гиляках Сахалина, как паразитируют евреи в Польше и на юге России, китайцы на охотничьих тунгусах и т.д. (юмористический рассказ о том, как хохол перевозил на возу со своим семейством и скарбом еврея, чрезвычайно характерен).

В Монголии наблюдаются также паразитирующие на скотоводах пришельцы из России, но это явление там не принимает таких больших размеров, как в других местах.

Приведенные факты говорят, что это явление отнюдь не связано с определенной какой-нибудь расой или этносом, но при столкновении двух этносов разных культур и приспособляемости один из них, и обычно меньший по численности, может сделаться паразитирующим. При фиксации этих отношений в течении времени, несомненно, может выработаться особая способность к паразитарному состоянию, а вместе с тем целым этносом может быть утеряна способность к самостоятельному существованию, как это может быть и в случае кооперативных отношений, а иногда даже и комменсалистических (цыгане) (кажется, в настоящее время евреи уже лишены возможности самостоятельного существования без объекта паразитации. Намеком на это служит безуспешность их в создании самостоятельного государства в Палестине, что, видимо, мы и наблюдаем теперь).

Все разобранные выше формы отношений, однако, не представляют каких-либо особо приятных и полезных преимуществ одному этносу перед другим, но они являются формою приспособления к этнической среде на одной территории, имея целью самосохранение при наличии тех или иных данных культурных и биологических вообще. Это делается особенно очевидным тогда, когда паразитирующему этносу за невозможностью существования от паразитируемого этноса приходится сокращать свою численность.

Те же три формы отношений можно наблюдать и при разделенной территории этносов разной культуры. Случай комменсализма при разделенной территории есть обычная форма невраждебных междуэтнических отношений, как например, отношения соседних бурят и оленных тунгусов Забайкалья, оленных тунгусов и гиляков рыболовов ос. Сахалина, наконец, допустим, Италии и России. Во всех этих случаях может быть связь, но она без особого ущерба может быть и порвана.

Совершенно иные отношения создаются у этносов кооперирующих, т.е. вошедших в отношения в равной мере выгодные обеим сторонам. Так например, на этом принципе установились отношения русских к большинству аборигенов Сибири, — русские через своих торговцев доставляют продукты фабричной промышленности, — порох, свинец, оружие, а иногда и продукты питания, в обмен на продукты охоты, — меха, кожи, мясо и т.д. Конечно, эти отношения можно создать в форме более или менее выгодной для одной или другой стороны, но это уже является частностью, обусловленной степенью культурности этносов. Такие отношения в смысле сохранения культурной самостоятельности, конечно, всегда выгоднее для этноса высшей культуры. В качестве примера междуэтнической кооперации народов цикла европейской цивилизации можно привести, хотя бы отношения России и Германии, из которых одна доставляет преимущественно сырье и полуфабрикаты, а другая предоставляла фабрикаты, транспорт и т.д., при почти отсутствующем импульсе изменения территории.

Наконец, можно наблюдать форму паразитарную междуэтнических отношений при разделенной территории. В качестве такого примера, пожалуй, можно привести отношения Франции и России. Франция, снабжая Россию капиталом, в виде процентов по займу, получила возможность постоянного питания на счет России, а Россия со своей стороны от Франции не могла ничего получить взамен (ничтожный вывоз в Россию предметов роскоши, вина, шелка и т.п. превышал ввоз русских продуктов во Францию). Последствия этих отношений Франции к России и некоторым другим странам для Франции были подобны последствиям паразитарного существования вообще, — мало-помалу Франция начала терять свою индустриальную активность, лишилась возможности увеличивать в равной мере с другими государствами количество населения и уронила, вследствие этого, свое политическое значение (настоящий пример, как и многие другие примеры приведенные выше, при более тщательном анализе их, быть может не вполне точно будет соответствовать своему назначению, но целью моей является дать только иллюстрацию принципа. Кроме того, этносы, без детального изучения с цифровыми данными всех этносов, пока не дают еще достоверного материала для выводов, на основе массового наблюдения).

Итак, разобранные выше три формы отношений, как и в случае общей территории, есть лишь формы приспособления к этнической среде, причем приятная (субъективно) форма отношений для одного этноса и неприятная для другого иногда может быть вредоносной для первого.

Указанные нормы могут переходить одна в другую и не представляют той устойчивости, какую можно наблюдать у животных видов, причина чего лежит в меньшей устойчивости признаков характеризующих этнос по сравнению с устойчивостью признаков, характеризующих животный вид. В этносе эти процессы протекают несравненно быстрее.

Выше мною были разобраны отношения, возникающие между этносами в раздельно-культурных плоскостях. Отношения этносов одной культуры укладываются несколько иначе, о чем попутно мною будет сказано далее, здесь же я отмечу только еще одну форму, а именно, — форму отношений этносов связанных единым культурным циклом, в котором роли отдельных этносов могут быть распределены с большим или меньшим постоянством кооперативных отношений. С этой точки зрения, быть может, отношения России и Франции должны быть рассматриваемы, как отношения кооперативные. С расширением связанного культурного цикла в него вовлекаются все новые и новые этносы, роли которых уже могут укладываться скорее в форму кооперации вообще.

Вне рассмотрения причин того, почему именно в каждом частном случае этнос уступает свое место другому приходится только констатировать, что этносы имеют свою историю развития: одни из них погибают, так сказать, в молодости, другие — в среднем возрасте, третьи, достигнув высшей ступени развития, отмирают тем или иным путем.

Необходимо однако, заметить, что стадии развития, или точнее еще, шкалы стадий, в каждый данный момент (по времени) различны, так как положение и состояние этноса определяется относительно изменяющейся этнической среды. Точнее так же необходимо отметить и то, что темп развития этносов также различен и иногда этнос может находиться в стационарном состоянии в течении долгого времени.

При изменениях отношений элементов, протекающих внутри этноса, происходит также изменение и всей этнической среды для данного этноса, что ставит его в различное положение по отношению соседей, определяемое коэффициентом ε.

Как было сказано, каждый растущий этнос стремится к безграничному распространению по территории и это биологическое стремление находит свое выражение в идее гегемонии. Осуществление этого желания этноса, однако, невозможно, так как это означало бы уничтожение в конечном итоге остальных этносов и превращение их в материал и орудие гегемона, что лишило бы их самого импульса к изменению, сообщаемому этнической средой (зарождение идеи мировой гегемонии и этнической унификации человека, принимающих в различные времена формы военного господства и интернационализма, духовного и морального, и т.д. может появляться, как у гибнущих этносов, утомленных борьбою за место среди других этносов, так и у бурно растущих этносов, подбадривающих себя этой идеологией, этносы же равномерно развивающиеся (изменяющиеся) не бывают падки на эти идеи. История мировых религий, — буддизма, христианства, — история политической идеологии Рима, отчасти монголов XIII столетия, а также история социалистических идей могут иллюстрировать это предположение). Таким образом, сохранение тех или иных делений в человечестве, — а пока нам известна только одна форма: форма этнической дифференциации — есть естественное явление человечества, без чего его существование в состоянии развивающемся, вероятно, невозможно.

Процесс междуэтнической борьбы, как это мы видели уже ранее, всегда протекает закономерным путем, причем отношение взаимных давлений определяется импульсом изменения. Так например, если существуют рядом два этноса, из коих один имеет положительный импульс изменения S и Т, т.е. + i_ts = ωq/Δq(в направлении расширения их), то этому движению должны быть противопоставлены либо уступки территории, либо рост населения, импульсирующих соответствующее развитие культурности у того и у другого этноса. Таким образом, в данном случае для сохранения константы ω должны приспособиться друг к другу выравниванием культурности и плотности населения до доведения до нуля разности импульсов. Если же этот результат не достигается, то у испытывающего давление происходит уменьшение территории со всеми вытекающими отсюда последствиями, как это уже было рассмотрено в предыдущей главе.

Подобные же положения создаются при импульсе изменения T и q, а также и при импульсе изменения S и q. Если, например, существуют рядом два этноса, из которых один имеет положительный импульс изменения Т и q, т.е. + i_tq = ωS/ΔS, то этому другой этнос должен противопоставить изменение культуры или же увеличение территории за счет импульсирующего или же наконец, уменьшение населения. Но не всегда этнос имеет необходимую мощь для положительных изменений, а поэтому эти отношения в случае меньшей мощности этноса, неминуемо приводят к ослаблению слабейшего, принимающему форму истребления, замещения и смещения по культурному, территориальному и антропологическому основаниям.

Истребление культуры одного этноса культурою другого в жизни этносов слишком обычное явление, чтобы на нем долго останавливаться. Утеря языка, религий, социального устройства и т.д. явления обычные при истреблении одного этноса другим и создании той или иной зависимости. Замещение культуры это процесс более медленный, чем чувствительный для теряющего культуру и напоминает собою одностороннюю диффузию, сопровождающуюся химическим процессом замещения с утерею в воздух вытесняемой составной. Наконец культурное смешение — процесс почти незаметный — напоминает собою осмос.

Территориальное истребление, выражающееся в уничтожении населения, ergo сокращении территории и истреблении населения различными путями, характерно для борьбы двух близких по образу жизни и нуждающихся в территории этносов.

Без импульса изменения культурности столкновение двух таких этносов обычно приводит к истреблению одного этноса другим, а так как, согласно ранее выведенному положению, культура с ростом ее развивается интенсивнее, то жестокость народов стоящих на низких ступенях развития не только убивающих своих врагов, но и даже съедающих их вполне понятна. Точно также столкновение высококультурных этносов с малокультурными на ограниченной территории приводит последних к истреблению.

Классическую форму истребления такого вида дали в своих колониях англичане, отравлявшие, ловившие капканами, спаивавшие и просто расстреливавшие, как дичь аборигенов, несумевших быстро приспособиться в смысле изменения культурности (Фр. Ратцель, между прочим, говорит: «охотнику (стоящему, конечно, на низкой ступени культурности, С.Ш.) всякий мешает» («Народовластие» т.1, стр. 497.), что очень хорошо выражает это отношение). Наконец формою истребления является также и война, о чем более подробно будет сказано далее.

Процесс замещения территории протекает конечно, менее резко и проходит для обоих этносов без значительных потрясений. Такое движение процесса можно наблюдать, например, в Маньчжурии, где китайцы мало-помалу оттесняют маньчжуров и тунгусов, занимая их земли уже после их отхода.

В более мягкой степени протекает этот процесс в Сибири, где новые отношения и численное уменьшение аборигенов редко сопровождается видимым и резким ущербом для вытесняемых. Примером такого вытеснения может служить также современная Чехия, где немецкая иммиграция оттеснила в горы чехов, а также пример Кавказа, где русские заняли низины, заместив черкесов, часть которых была вынуждена даже эмигрировать в Турцию. Взаимное вытеснение этносов путем замещения территории в Индии привело к фиксации каст, за некоторыми из которых закреплена и территория. Но два этноса одновременно потеснившись могут сократить территорию, не вытесняя друг друга, примером чего могут служить этносы занимающие неохотничьи районы в странах, где живет в охотничьем районе другой этнос. Между этносами, из коих один замещает другого, но они не входят в отношения кооперации или комменсализма, могут создаться глухо-враждебные отношения, принимающие особо интенсивную форму «зоологического национализма» (этот вид национализма существует, конечно, и при других формах отношений, особенно же при отношениях паразитарных).

Наконец форма смешения по территории является наиболее мягкой и особенно возможной в случаях, когда один из этносов самопроизвольно сокращается численностью, оставаясь равномерно распределенным по территории.

В процессах вытеснения по территории, конечно, значительную роль играет биологическая мощь этноса. Так как изменение территории происходит в зависимости от количества населения, то сопротивляемость этноса и обуславливает перечисленные формы. Чем сильнее сопротивляемость (мощь), тем резче процесс. Поэтому этносы уменьшающиеся численно и не растущие одновременно и равномерно с культурным ростом, т.е. дающие отрицательные импульсы по территории, уступают ее добровольно соседям, импульсируя у них рост культуры и населения. Этим объясняется более мягкое вытеснение этносов высокой культуры, так как в случае нарушения равновесия и отрицательного импульса процесс утери культуры, а вместе с тем и населения, протекает скорее. Таким образом, биологически ослабевающий этнос привлекает к себе, видимо, внимание более сильных этносов, стремящихся его вытеснить окончательно, что понятно, так как у такого этноса постоянно отсутствует равновесие.

Теперь предстоит разобрать форму вытеснения по антропологической основе. Эти наблюдения значительно труднее, чем наблюдение культурного и материального вытеснения, так как они требуют при современном методов антропологии массовых наблюдений. Здесь приходится принять во внимание также и те соображения о видах и расах человека, которые были приведены в главе III-ей настоящего исследования. Не пытаясь дать точной картины, а главное ее видимого и поддающегося регистрации выражения, можно отметить, что антропологическое вытеснение есть факт, так как в противном случае не пришлось бы говорить о преобладании той или иной крови при смешениях.

Случаев истребления при столкновении двух различных рас, конечно быть не может, так как этот процесс длительный. Процесс замещения одной расы другой наблюдается там, где при перекрестных браках, хотя бы похищаемых женщин, происходит замещение не оставляющее резких преобладающих признаков одной из рас. В качестве примера можно привести осетин, о которых я имел случай говорить ранее; подобный результат весьма напоминает также происходящее теперь смещение тунгусов с монголами, дающее явное преобладание более высокорослым, круглоголовым и т.д. монголам над более низкорослыми, длинноголовыми тунгусами.

Рядом авторов и наблюдателей было замечено, что «желтая кровь сильнее», что конкретно выражается в том, что при смешении «желтых» с «белыми» получается больший уклон в сторону «желтых». Впрочем, этот вопрос еще ждет своих исследователей, как в отношении сбора материала, так особенно в отношении определения, какие именно материалы необходимо для антрополога, чтобы сделать правильные выводы.

Наконец, смешение этносов разных рас приводит к образованию новой расы, — смешанной, — в которой теряются обе основные расы. Наличие на Земле смешанных рас указывает, видимо, на действительность этого процесса. Весьма интересно отметить указание многих исследователей на большую физическую устойчивость этих новых рас в Америке. Это весьма напоминает большую устойчивость смешенных культур при столкновении с изолированными культурами.

Выше мною были разобраны случаи вытеснения этносов одного другим при комбинировании двух элементов или разниц одного во времени. Эти процессы, конечно, чаще затрагивают все элементы устойчивости этноса, а нередко даже и физический тип этноса. Здесь можно видеть, что получаются более сложные комбинации отношений. С этой точки зрения интересны случаи окитаивания маньчжуров, огалливания франков (германцев) и т.д. Действительно, вероятно, нарушение равновесия в Китае в период Минской Династии вызвало движение бурно растущих маньчжуров, отличавшихся крепостью своей социальной организации, сознанием единства и ростом населения после периода предыдущих войн. Маньчжуры, несомненно, менее культурные, осели в Китае, как в свое время осели франки в Галлии, и, приняв китайскую культуру, быстро начали растворятся среди китайцев. То же самое произошло и с «дикими франками», захватившими более культурных галлов, — франки быстро романизировались и слились с галлами.

В предыдущем изложении мною уже было указано на то, что расы и народности сменяются, как сменяются и руководящие государства (и нации) в зависимости от того технического завоевания, особенно в путях сообщения, которое дало им возможность выдвинуться. Помимо расовой борьбы, которая, несомненно, существовала на протяжении всего времени доступного нашему наблюдению, в то же самое время шла и борьба культур, вытеснявших одна другую, причем смена культур сопровождалась и сменой этносов. Каковы, именно, причины в каждом данном случае смены этносов вместе с культурами не представляет в настоящее время для нас интереса, но существенно то, что такая смена существует. Действительно, например, в Европе можно наблюдать чередование возвышающихся государств вместе с этапами технического развития, в частности путей сообщения.

В период средних веков и нового времени, которые являются самостоятельной группой изменяющихся феноменов, так как произошло перенесение культурного центра из Рима и Греции в Европу с германским населением, переход от каботажного плавания к морскому открытому выдвинул новые и малозначительные государства, — Испанию и Португалию, — достигшие величайшего могущества и политического преобладания в Европе и сведших с первых ступеней Францию и Германию. Эти государства могли даже создать большие колонии, эксплуатация которых носила полуразбойнический характер.

Следующий шаг вперед мануфактурной промышленности и торговли дает возможность маленькой стране Голландии усилить свое политическое и экономическое влияние, в результате чего Испания оказалась вынужденною уступить свое место голландцам. Вместе с этим значительная часть испанских колоний попадает в руки голландцев. На это время руководящим государством становится Голландия и ее колониальная политика носит менее хищнический характер.

Необходимость захвата морей большим флотом и дальнейшее развитие промышленности дало возможность Англии усилиться до размеров, позволивших ей встать на место Голландии, а переход на паровые двигатели закрепил это положение. Колониальная политика Англии также значительно отличается от предшественников ее, — Англия выделяет часть своего населения для образования колоний с английским населением, уничтожившим мало-помалу аборигенов.

Дальнейшее развитие железнодорожной сети, преодолевшей океан суши, и применение нового вида двигателей при помощи электричества потребовало выдвижения нового государства, которое могло бы создать не приморский или сухопутный европейский центр, а центр океанический.

Чередование этносов (наций, государств), здесь выступает со всею очевидностью, но возможность такой смены этносов открывается только с военным успехами, вследствие чего этот процесс можно также рассматривать, как функцию военной техники, связанной в свою очередь с техникой вообще. Набросанный выше процесс смены руководящих этносов весьма напоминает смену видов и подобие этих процессов как бы лишний раз подтверждает то, что этнос следует рассматривает, как отдельный вид. Действительно, если рассматривать историю Земли, как непрерывный процесс изменения животных видов, то оказывается, что каждый геологический период и даже часть его, — горизонты и ярусы, — имеют свои руководящие формы и каждому подразделению соответствует максимальное развитие какого-нибудь вида. Вид, игравший роль руководящего, в следующем фазисе, уступая место другим, деградирует, иногда даже не оставляя наследника. Вместе с тем, как замечено, долженствующий погибнуть вид перед гибелью своей дает много разновидностей, уклонений от среднего типа и т.д. и вообще проявляет интенсивную жизненность и изменяемость. Одновременно с этим животный вид, дав место чрезмерному развитию приспособления качеств или органов, не может их приспособить далее и погибает, когда энергия затрачиваемая на поддержание организма или состояния, дававших ему возможность бороться за существование, начинает пропадать безрезультатно, в виду отпадения необходимости в орган или состояние при изменившихся условиях. Я обращусь к примерам, которые могут лучше иллюстрировать изложенную мысль.

В начале четвертичного периода была целая группа весьма крупных животных, защищенных от хищников толстою бронею и своими размерами. Вместе с тем появился и новый вид felis-machairodus, — который имел два верхних клыка развитых до колоссальных размеров в виде кинжалов, которыми этот хищник мог разорвать толстую броню крупных животных.

Махайрод, питавшийся этими животными, погибает одновременно с ними.

В то же самое время появляется новый вид слона — мамонт. Это животное приспособляется к среде (и наличию крупных хищников) достижением колоссальных размеров тела и бивней, развитие и поддержание которых требовало от этого животного энергии и территории столь много, что с изменением среды, — движение ледника и гибель многих врагов, — оно дает много разновидностей, по размерам бивней и роста, и погибает.

Колоссальные рога megaceros, достигавшие 4 метров и защищавшие его хорошо от хищников, требовали так много энергии от животного, что оно сделалось скорее придатком к этим рогам. Современные, например, благородные олени, теряющие ежегодно свои рога, затрачивают энергию совершенно непропорциональную пользе приносимой этими рогами в боях за обладание самками, так как в течении половины года эти рога остаются негодными для самозащиты от хищников, но выращивание их отнимает у животного энергию, могущую быть использованной в иных видах, хотя бы для усиленного воспроизводства.

Предположительно также можно сказать, что чем сложнее организация животного, тем менее долговечно существование последнего, как вида. Так например, одноклеточное животное — амеба и другие низшие животные могли существовать в течении всей истории организмов, — моллюски без изменения сохраняются на протяжении целых периодов, но чем выше животное по своей организации или чем оно более специализировалось для борьбы за существование, тем короче его существование или иначе: тем интенсивнее его изменяемость и сильнее его зависимость от изменения общих условий.

Можно также заметить, что господствующий класс (млекопитающие четвертичного и третичного периодов и пресмыкающиеся юрские и меловые) животных создает виды приспособленные ко всем условиям, даваемым Землею, как в отношении температуры, так и в отношении среды, — вода, земля, воздух, — что и знаменует собою его господство. Так например, в период расцвета пресмыкающихся большое число видов ушло в воду, были виды наземные и летающие, давшие впоследствии птиц. Что касается млекопитающих, то они дали также виды, живущие в воде, — китов, тюленей и т.д., — виды наземные и виды летающие, — летяга, летучая мышь, летучая собака и т.д.

Виды, сошедшие с арены борьбы и уступившие место другим, далеко не всегда оставляют после себя потомка. Так например, белемниты, некогда хорошо развитые, не оставили потомка; аммониты, летающие ящеры, — также; но змеи, происходящие от ящеров до сих пор еще значительно распространены. Всеядные третичные, от которых, вероятно, происходит человек, по пути своего движения к настоящему времени оставили некоторое количество потомков-видов, но они не являются широко распространенными, мало осталось также и боковых отростков родоначального дерева человека, — всего только четыре вида человекообразных обезьян (высказанные выше соображения позволяют сделать предположение о том, что человек не есть вид, а есть как будто бы более объемная единица классификации, видовые различия которой создаются в плоскости его психологической и умственной деятельности, не дающих резких различий физического строения).

Все это указывает, как будто бы, на то, что изменение и смена видов происходит не по прямой, а по кривой, т.е. виды, продолжающие развитие (первый момент)основную свою особенность при изменении условий (второй момент) часто отмирают и боковые отростки со временем (третий момент) заступают их места.

Если, таким образом, принять во внимание общую намеченную схему развития видов в приложении к развитию этносов, то смена руководящих этносов не будет нисколько в противоречии с общими принципами, так как момент постоянно изменяющейся культурности (S) есть именно то, что соответствует изменению общих геологических условий, — изменение климата всей Земли, изменение в связи с этим растительного покрова и распространение пустынь, наступание и отступание моря, поднятие и опускание суши и т.д., в конечном итоге обусловливающих изменение видов.

Таким образом, каждому культурному состоянию, наблюдаемому в человечестве, соответствуют руководящие этносы, но и каждому значительному изменению также соответствует появление новых руководящих этносов, причем ввиду того, что ранее существовало, быть может, несколько культурных центров одновременно, могло быть и несколько руководящих этносов. С переходом же культуры в океанический период или, как считают некоторые авторы, в период всечеловеческой культуры, теллурический, который можно было назвать также активным теллурическим, вероятно, будет существовать какой-нибудь один руководящий этнос.

Итак, смена руководящих этносов есть естественный процесс, указывающий на жизненность человека. Состояние спокойствия и равномерного движения со всем человечеством, когда отдельный этнос может лишь незначительно разниться от других, дает этносу возможность бесшумно окончить свои дни, оставив потомство, но состояние руководительства сопровождается быстрым упадком с оставлением потомков или без них. Поэтому также состояние постоянной гегемонии одного этноса невозможно и борьба между этносами есть естественная функция человечества.

Смена этносов, — наций и государств также, — происходит по такой же схеме, как было изложено выше, но протекает она в различных видах и формах. В истории Европы и передней Азии можно наблюдать последовательность смен не только государств, но, видимо, и более крупных единиц, каковыми являются племена, расы и народы наших историков. Семитический период Передней Азии, кельтский период, греческий период, римский период, период латинских народов, германских народов, в Азии, — тюркских монгольских, тунгусских и т.д. весьма известны. Некоторые из руководящих этносов этих периодов продолжают существовать, как например, латинские народы (итальянцы, испанцы); другие, — греки, римляне, ассиро-вавилоняне — вымерли; третьи вымирают у нас на глазах, как например, кельты; четвертые находятся в расцвете, как например, — германцы; пятые стоят на очереди; наконец, шестые находятся еще в состоянии сделаться руководящими этносами лишь потенциально и являются, так сказать, резервом человечества, как третичное всеядное было резервом, давшим только в четвертичном периоде современного человека.

Из предыдущего изложения отношений рождающихся между этносами было видно, что даже в более простых отношениях двух этносов сложность их велика, но она еще более увеличивается при столкновении двух более крупных единиц, каковыми, например, допустим, будут группа этносов латинской культуры и группа этносов германской культуры.

Процесс смены одного этноса другим и одной группы другою чрезвычайно сложен и мало изучен, а поэтому здесь я попытаюсь дать лишь некоторые общие черты путей, которыми идет этот процесс.

Смена враждующих культур, и их носителей, происходит при ослаблении одной из них, обусловленном, вероятно, нарушением этнического равновесия. Если вытесняющий этнос находится в состоянии низшей культуры, то он как бы высылает из себя передовой эшелон, воспринимающий всю культуру вытесняемого целиком, включительно до языка, а иногда даже становится руководящим этносом тех, на смену которых он пришел. Такова была роль романизированных кельтов Галлии, франков в Галлии, создавших последнее по силе и значению латинское государство, и отчасти германцев, осевших в Италии и ожививших ее на некоторое время. Но германские племена, занявшие кельтскую страну современной Великобритании, сохранили в более сильной степени свою германскую культуру, основная же масса германцев заняла побережье Немецкого Моря и Среднюю Европу. Таким образом, германскою группой в последнее время в Европе были французы (франки сделали кельтов и галлов материалом своего творчества), англичане и южные немцы. На смену им в том же порядке приходит движение славян и более близких им по культуре этносов, из которых первый эшелон даже утерял свой язык (пруссы) и стал руководящим этносом германской группы. Последовавшие за ними этносы в большей или меньшей мере оказались в тисках нападающих славян подкрепленных германской массой и ее культурой. Таково положение чехов, словаков и отчасти поляков, обреченных на передаточную роль. Интересно отметить, что между основною массой движущегося этноса и его первыми эшелонами обычно происходит столкновение и создается сильная вражда, как между конкурирующими видами, и первый эшелон всегда бывает обречен на гибель. Вражда и бесконечные войны Франции и Англии, войны Франции и Германии (XVI-XVIII ст. ст.) наконец война России с Германией (Пруссией) и Австрией, населенной преимущественно славянами и руководимой перед войной поляками, и другие примеры могут иллюстрировать это положение. Но движение Германии в XIX ст. на Францию, — войны 1870 г. и 1914, — можно рассматривать, как движение славян против германцев, причем пруссы (родственные славянам) используют германскую культуру в целях борьбы с самими германцами (Англия и Франция). Характерно то, что баварцы и вообще южные немцы были менее воинственны в этом столкновении. Как интересную деталь в этом отношении можно отметить также то, что обычно выживают менее культурные, т.е. этносы менее усложненные и менее нуждающиеся в фиксированной среде, что имеет свою аналогию и в истории видов. Даже в том случае, если столкновение происходит на уничтожение, то сохраняются менее культурные этносы, что было уже замечено (см. Ратпель ор. cit. стр. 496),в случае же столкновения этносов приблизительно равной культуры победителем обычно бывает более молодой этнос и нередко менее культурный.

Наконец, это положение будет более понятно, если по аналогии с развитием вида, мы вспомним, что чем сложнее организация и выше форма специального приспособления, тем короче бытие вида.

Таким образом, процесс культурного развития, носителями которого являются этносы, выдвигает тот или иной этнос в руководящие, что при движении его и столкновении с высшими по культуре этносами приводит к созданию новых этносов, вследствие изменения среды, т.е. той новой среды, в которую попадает первый эшелон этноса.

В этой борьбе этносов решающую роль играет военное столкновение, которое и отмечает даты в истории этносов (Грюнвальд, битва при Калке, Каталаунская битва) и наций и государств (Куликовская битва, Полтавский бой, Марафонское сражение и др.)

Как уже было сформулировано в предыдущей главе война является биологической функцией этноса и, как мы видели, это есть один из способов регулирования количества населения, величина которого для сохранения этнического равновесия не может не изменятся. Если мы считаем это положение установленным, то естественен и следующий вывод: каждый жизнеспособный этнос должен иметь специальный орган самозащиты и нападения и этим органом в дифференцированном этносе является армия, в недифференцированном же все население, способное носить оружие. Поэтому война во все времена и у всех этносов (наций и государств) была одной из важнейших функций, воинам было предоставлено достойное место, а воинская отвага была всегда одним из лучших качеств.

Итак, каждый этнос должен создавать такой орган и он создает, если имеет достаточно физических сил для этого. Если же он их не имеет, то соседние этносы его подавляют или он теряет свою самостоятельность в принятии решений и в борьбе за существование. Поэтому также, на общем основании принципа отношение количества населения и культурности при изменениях, можно считать, что более культурный этнос имеет возможность содержать меньшую количественно армию. Вследствие той же причины после войн нормально развивающийся этнос обычно усиливает рождаемость мальчиков, как это уже было неоднократно замечено, таким путем стремясь восстановить количество людей, способных носить оружие и защищать этнос от соседей.

С развитием дифференциации внутри этноса, — что является признаком развитого этноса, — создается особая группа людей, единственным назначением которых является война. С увеличением относительных размеров ее — возрастает необходимость войны, что вполне естественно, так как рост этого элемента этноса идет параллельно с ростом населения вообще, а следовательно и необходимостью новой территории, если таковую нельзя увеличить иными путями. Приходится при этом иметь в виду, что для консервативного этноса легче перенести войну и оттеснить соседний этнос, чем изменить степень своей культурности.

В то же самое время этнос, направляющий свою энергию на развитие культуры, при отсутствии военного упражнения неминуемо должен терять умение воевать, а в случае давления со стороны соседей и защищать свою территорию, что в конечном итоге приводит к приостановке роста населения, как это мы уже видели ранее.

В то же самое время, как иногда случается и с животными видами, у некоторых этносов происходит гипертрофическое развитие способности самозащиты и нападения и тогда создается также нарушение равновесия, приводящее или к внутреннему кризису этноса или к превращению его в паразитирующий этнос, со всеми вытекающими отсюда последствиями, т.е. узкой специализацией и гибелью при незначительном изменении среды. В виду этих условий существования этносов и создания у жизнеспособных этносов специальных защитительных аппаратов, сокращение таковых путем войн, возникающих периодически, является совершенно необходимым, но идея сокращения вооружений по соглашению, что неоднократно пытались провести в жизнь, есть одна из теорий, не могущих быть осуществленными здоровыми, жизнеспособными этносами.

В заключение еще добавлю, что развитие антимилитаристических идей порождается обычно гибнущими этносами, не могущими уже создать такой защитительный аппарат. Впрочем, могут они появиться также у этноса, не имеющего конкретной возможности и необходимости вести большую войну и испытывающего чрезмерное давление от перепроизводства военного элемента.