Настоящий «Опыт» в основных своих чертах был мною задуман по окончании исследований в Забайкалье, в Амурской области и в Северной Маньчжурии, включая в последнюю Хулунбуирский округ Монголии. Чем более расширялись мои наблюдения в области шаманства, религии и общего миросозерцания, чем больше параллелей получалось мною на различных тунгусских народностях, тем яснее становилось, что шаманство тунгусов нельзя рассматривать как религию, в общепринятом смысле этого слова, но вместе с тем становилось очевидным и то, что шаманов нельзя рассматривать, как фокусников и плутов или как нервнобольных людей, порождающих в болезненном состоянии свое учение. Шаманство, в той форме, как это наблюдается теперь, судя по некоторым данным, отнюдь не является древнейшим явлением и у некоторых тунгусов, по утверждению их самих, оно с трудом насчитывает 2 -3 столетия. Несколько старше шаманство, видимо, у маньчжуров, но едва ли приходится особенно старить его, так как оно носит на себе слишком много черт заимствования и современности, а самими маньчжурами начало его относится ко времени Минской Династии (XIV — XVII в.в.) в Китае. Наконец, ряд данных указывает на то, что у монголов шаманство существовало еще во времена Чингис-хана и уже тогда ламаизм начал с ним борьбу, которая теперь заканчивается не в пользу шаманства. В наиболее развитом виде шаманство встречается у тунгусских народностей, где оно ныне наблюдается в полном своем расцвете. Значительное разнообразие систем шаманства у тунгусов, неустойчивость форм его, распространенность и всеобщее признание говорят за то, что это явление сравнительно молодо и находится в состоянии бурного развития.
Имеющиеся у меня собственные наблюдения по шаманству вообще, а в частности маньчжуров настолько велики, что исчерпывающая обработка и издание их в настоящее время невозможны; препятствием к этому служит также и отсутствие под руками необходимых книг.
Для настоящего «Опыта» я воспользовался лишь частью, и притом менее значительной, наблюдений, производившихся мною 1912 — 1917 г.г., во время посещений мною тунгусских народностей, включая сюда, как это принято, и маньчжуров. Из числа основных вопросов шаманства я первоначально предполагал коснуться лишь одного, а именно вопроса о значении шаманства для рода, но при выполнении этой задачи оказалось необходимым попутно обратиться и к другим основным вопросам шаманства и таким образом раннее предполагавшуюся статью развить в нечто более обширное, чему я дал громкое название »Опыта исследования основ шаманства у тунгусов» Настоящий «Опыт» не претендует на то, чтобы быть законченным исследованием шаманства тунгусов, вопроса крайне сложного и до сих пор еще недостаточно освещенного исследованиями. Наблюдение шаманства от исследователя требует, прежде всего, знания языка исследуемой народности, без чего наблюдения могут быть только частичными и к тому же плохо истолкованными переводчиками. Число исследователей, знающих тунгусский язык, настолько ограничено, что возлагать надежды на дополнительные наблюдения в ближайшее время, особенно в условиях современного положения науки, едва ли основательно. Между тем ряд вопросов, как кажется мне, возможно, возбудить уже теперь и это быть может, послужит толчком к дальнейшим исследованиям, а критика «Опыта» облегчит мой труд по обработке уже имеющихся у меня наблюдений.
Пользование только теми немногочисленными изданиями и трудами, которые имеются здесь, неминуемо привело бы меня к неизбежным погрешностям и пропускам, во избежание чего, я совершенно отказался от использования имеющейся литературы, быть может, лишив тем самым предлагаемый «Опыт» обычной для подобных работ системы изложения предмета.
Отсутствие книг мне не позволило также сделать необходимые параллели и распространить некоторые выводы за пределы тунгусских народностей; между тем большая часть вопросов, которых касается «Опыт», конечно, имеет более общее значение и положения, изложенные в заключении, вероятно, найдут себе приложение и по отношению к другим народностям. Развитие некоторых сторон шаманства за счет других, расширение сферы деятельности шамана за пределы рода или замещение рода определенной территорией и другие частные отличия, вероятно, будут характеризовать шаманство других народностей.
В дальнейшем мною предположено обратиться к обработке и опубликованию всех собранных мною лично данных, касающихся шаманства у тунгусов и особо шаманства маньчжуров, а также при свете намеченных положений рассмотреть шаманство и аналогичные ему явления у других народностей, чтобы, по корректировании полученном на тунгусском материале выводов, сделать эти выводы более общими. Эта последняя, заключительная работа потребует специального анализа близких шаманству явлений, свойственных другим народностям, и более обоснованного развития вопросов психологии и психопатологии шаманства. В настоящем же «Опыте», преследуя более скромную цель, я ограничился лишь некоторыми вопросами, опуская совершенно вопросы второ-степенного значения, а также и все то, что при вынужденно кратком, схематическом изложении, без необходимых литературных подтверждений, по совершенству своему окажется вне критики.
Технические условия работы и издания, к сожалению, лишили меня возможности более тщательно прокорректировать и отделать внешнюю сторону предлагаемого «Опыта», а также снабдить его некоторыми иллюстрациями и пояснительными чертежами.
г. Владивосток
Октябрь 1919 г. Автор.