Глава 2. Место этнографии среди наук
Из предыдущего изложения следует, что перед лицом этнографии все этносы, вне зависимости от их культурности, вне зависимости от развития отдельных областей их знаний, должны быть совершенно равны. Но несмотря на это, степень изучения различных этносов далеко не одинакова. В этнографии, как и во многих других науках, есть свои любимицы и свои пасынки, есть этносы, подступ к которым ученых с ножом анализа был еще возможен, причина чего лежит в значительной степени в психологии ученых.
Этнография, как и всякая наука, в психологической основе своей имеет чистое стремление человека к познанию. Наблюдатель обращает внимание, прежде всего на то, что его «поражает», т.е. на то, на что он реагирует эмоционально. Поэтому внимание этнографов было направлено сначала на этносы, наиболее отличающиеся от самих наблюдателей.
В этом отношении европейский и арабский наблюдатели и мало известный еще китайский этнограф — наблюдатель ничем не отличаются друг от друга. Каждый наблюдатель подходил к неизвестному еще этносу, обращая внимание лишь на черты отличия, его поражавшие. Поэтому также показания первых наблюдателей изобилуют анекдотами и отличаются отрывочностью.
Этим объясняется и то, что исследование и памятники в нациях и этносах, отошедших в область истории, оставлены преимущественно наблюдателями, принадлежащими к другим этносам, чем объект наблюдения. Наблюдатель исходит из того, что истинная, настоящая, наилучшая жизнь есть та, которой он живет, а все отличное от нее есть не настоящее, варварское. Переход к пониманию этнографических явлений, вне зависимости от собственных привычек и вкусов, есть уже значительный шаг вперед, но наблюдателю приходится сделать много еще выводов прежде, чем он дойдет до идеи изучения своей собственной культуры, как чужой ему, — без симпатий, антипатий и удивлений.
Но и теперь иногда встречаются исследователи — этнографы, которые подходят к исследуемым ими этносам с удивлением по поводу того или иного явления, преподают рецепты каким образом необходимо этносам изменить их уклад жизни, рекомендуют им те или иные мероприятия в целях улучшения быта и т. д., опираясь преимущественно на опыт и историю своего собственного этноса. Весьма распространены также исследования, производящиеся под влиянием различной теоретической жизни европейских государств. До сих пор, например, не вывелся еще обычай вводить, если не главу, то особый параграф под заголовком «первобытный коммунизм», упуская при этом из виду, что коммунизм есть политическое учение; или вводить главу или даже целую часть под заголовком «религия», упуская из виду, что религия есть сравнительно молодое явление, явившееся результатом развития более сложной человеческой мысли и психики. Вследствие указанных обстоятельств, изучение трудов этнографов само может подставлять объект изучения этнографии цивилизованных наций, в тех целях, чтобы знать, каким, именно, образом в сознании цивилизованного этнографа преломляются обычаи и психология этносов других культурных циклов.
Эта психология исследователя лежит в основе истории этнографии, она же определяет и беспрестанно расширяющиеся пределы этнографии, но если мы на основании предыдущего пути, уже проделанного этнографией, наметим дальнейшее развитие, то несомненно, что цивилизованные нации европейского цикла, наряду со всеми остальными этносами, должны будут также войти, как материал и объект изучения в общую этнографию.
Этот момент еще не наступил. Правда, за последние два десятилетия начали появляться небольшие исследования об европейцах, в их европейском быте, но мы не дошли еще до «этнографии парижан», «этнографии берлинцев» и т. д., между тем как по отдельным отраслям этнографии европейцев работа уже произведена и в таких обширных размерах, что оказалось возможным создать особые науки и дать им даже особые названия. Сложность предмета и трудность понимания жизни цивилизованных наций вне этнографии, привела к созданию колоссального количества исследований, совершенно изолированных в смысле метода и внутренней связи, как, например детальные описания государственных, социальных и просто бытовых институтов. По существу дела это есть подлинный этнографический материал, классификация и понимание которого без этнографического метода, конечно, невозможны.
Здесь, впрочем, необходимо оговорится. Эти науки существуют, конечно, не только потому, что наблюдатель движется любопытством, но и потому, что систематическое знание всех явлений жизни цивилизованных государств необходимо для самого государства, для управления им, т.е. чисто прикладное значение этих наук стимулирует их развитие и в то же самое время разделяет их.
Первые европейские исследования, пытающиеся заглянуть в сущность и происхождение права, общественного и государственного устройства появляются лишь в начале нового времени (я, конечно, опускаю классическую древность).
Институты созданные европейской цивилизацией, являлись загадкою для ученых, вынужденных искать объяснения их сущности и происхождения. Существовавшие чуть не от начала письменности своды законов, были загадкою для людей и им, приписывалось особенное, таинственное, божественное происхождение. Теологическая теория была первым, возможным и вероятным, объяснением явлений права. Вместе с изменением общего направления мысли были создаваемы в различное время теории, объясняющие сущность и основные причины происхождения права, причем здесь существенную роль играли теории позаимствованные у классических писателей. Несомненно, то, что объяснения генетически непонятных явлений всегда были в полном соответствии с господствовавшим умонастроением эпохи, а так как общественные, государственные и юридические институты покоятся прежде всего на их всеобщем признании, то всякое объяснение идущее в разрез с господствующим (этнографическим) умонастроением не может быть всеобщим достоянием и всякое преждевременное толкование их не может иметь места. В силу этих условий всякая теория, несовпадающая с духом времени, остается чуждой и непонятной и оценивается лишь впоследствии, да и то, возможно, не всегда.
(Но это судьба не только теорий, касающихся указанных вопросов. История наук показывает, что многие открытия в момент их появления в свете оставались без употребления. Сколько же их погребено в старых трудах, а особенно нижеизложенным в письменной или печатной форме, это, конечно, неизвестно. В качестве примеров я приведу историю открытия, электричества, труды Менделя по изучению наследственности оцененные лишь через 50 лет).
Только учитывая эти соображения, можно понять, почему существует так много отдельных наук или дисциплин, как говорят некоторые. Отдельные отрасли права, — гражданское, уголовное, государственное, торговое, международное право и т.д., отдельные науки, как социология, история и т.д., все это развивалось отдельно, почти вне связи одно с другим, шло своими путями, но все это части одной науки, — науки этнографии, которая все эти науки объединяет своим методом и, отбрасывая маловажное, берет существенное для выводов общих законов, установление которых только и дает возможность вырваться из круга привычных этнографических условий, замкнутого круга, своего круга, ограничивающего пределы познания и понимания самого себя и держащего в цепких лапах «этнографического», примитивного, ограниченного мышления даже ученых и государственных людей, призванных к управлению государствами. Быть может, это является неизбежным фазисом развития познания окружающей среды и, следовательно, неизбежным фазисом этнографического развития цивилизованных народов.
Это высшее состояние этнографии цивилизованных народов, которое рисуется нам сейчас, есть неизбежный шаг будущего, этнографией еще не сделанный. К этому ведет движение науки и только по достижении этнографией этого состояния произойдет отслоение наук, цивилизованных народов, превращение их в чисто практические руководства для практических надобностей, как уже существуют логарифмы и исчисление процентов начисления на капиталы.
На подобие любопытства наблюдателя к отличному от «своего» в основе психологии ученого этнографа лежит привычное стремление делать выводы общих принципов развития этнографических явлений и их комплексов, но на этом далеко еще не кончается задача этнографа.
В основе жизни каждого народа лежат, конечно, еще более глубокие причины — причины чисто биологического свойства. По сравнению с другими видами животных человечество существует и приспособляется в борьбе за существование, главным образом, при помощи своих особенно развитых умственных способностей и с биологической точки зрения его ум есть то же самое, что для тигра его мускулатура, зубы и когти. Действительно, если мамонт приспособился в течении тысячелетий к изменяющемуся климату и географическим условиям путем увеличения своих размеров или уменьшения их (остр. Мальта, где мамонт достигал роста только в один метр), то человека, вступившего на путь борьбы за существование при помощи своего ума, - доказательством чему служит вся история человека, — невозможно видеть под иным углом зрения и, таким образом, этнографические явления нужно рассматривать, как функцию биологическую. Форма же, в которой проявляется эта функция и, так сказать, ее единица, как мы видели, есть этнос, или, иначе: этнос является формой, в которой происходит процесс создания, развития и смерти элементов, дающих возможность человечеству, как виду, существовать. Рассматривая этнографию и выводы ее с такой точки зрения, мы подходим к установлению связи между физическими особенностями человека, т.е. антропологией, и его умственной и психической жизнью, что дается нам, с одной стороны, этнографией, а с другой стороны, языкознанием. Это и есть наука, венчающая знания о человеке, — этнология.
Чтобы отобразить более ясно отношения между науками, обслуживающими этнографию, я дам схему в нижеприведенной таблице.
Начиная с биологических наук, мы получаем следующее: основою биологии является зоология с палеонтологией, анатомия с физиологией и ботаника. Выводы биологии служат помощью перечисленным наукам и дают основание также и антропологии, которая непосредственно связанна с зоологией и палеонтологией в части, касающейся происхождения человека и сравнительной анатомии, а так же с анатомией и физиологией в части общего изучения организма человека.
Антропологию же можно определить, как науку, которая изучает человека, как особый животный вид, историю и происхождение этого вида и является наукой чисто биологической.
Археология, давая материал для антрополога, связана с геологией по методу, а от части и по содержанию (в отношении ископаемых животных). Но здесь считаю необходимо установить, что археология не есть наука самостоятельная, а метод антропологии и истории. Поэтому археологию можно разделить на два независимых отдела: археология историческая и археология доисторическая. Первая отыскивает исторические памятники исторических цивилизованных народов, вторая дает материалы для этнографии вымерших народов и антропологии ископаемого человека, а поэтому носит также название палеэтнология. Термин палеэтнология введен французами, palethnology и может быть передан как этнология ископаемого человека. Из предыдущего видно, что и палеонтологию нельзя рассматривать, как самостоятельную науку, так как она дает только материал для антропологии и этнографии. В смысле данного выше определения этнологии термин палеонтология также не может удовлетворять требованию необходимой точности передачи понятия, а поэтому я считаю более полезным от этого термина отказаться совершенно. В истории развития отдельных наук известны, так сказать, «временные науки», исчезающие с дальнейшим развитием основной науки.
Антропология в методологическом отношении связанна также и с математикой, так как современный антрополог без помощи теории вероятности работать уже не может. Таким образом, антропология, имея в основе своей анатомию (и физиологию) с одной стороны, и зоологию (и палеонтологию) с другой стороны, опирается в выводах своих на биологию, пользуясь, в качестве материала, наблюдением современного человека (антропометрия) и ископаемого (археология).
Впервые термин «антропология» встречается у философа Канта. Кант написал книгу под таким названием, причем изложил в ней не то, что мы теперь принимаем за антропологию, а психологию человека. Далее, антропология в английской литературе, оказалась не только наукой, изучающей человека, как животный вид, но и наукой, изучающей человека в отношении культуры. Труд Б.Э. Тейлора «Антропология» имеет уже подзаголовок: «Введение в изучение человека и цивилизации». Более определенное содержание вкладывается в термин «антропология» французской наукой, где под антропологией, как мы видим, понимается изучение человека, как вида, — только с точки зрения его физического строения.
Пройдя значительный путь развития, антропология, весьма близкая по методу к зоологии, при обработке своих материалов перешла на статический метод. С развитием теории статистики приложение ее методов к массовым явлениям антропологии с некоторым запозданием следовало за ростом статистики. С переходом статистики к математике и приложению к ней теории вероятностей, антропология встала в теснейшую зависимость от успехов последней (См. более подробно об этом в моих работах »Задачи антропологии в Сибири», сборник Муз. антроп. и этногр. при Имп. Акад. наук т. III. Спб., 1915 г. и «Методы разработки антропологических материалов», Ученые записки Истор. — Филолог. Факультета т. 1 вып. 2. Владивосток 1919г).
Этнография, изучающая человека в отношении его культуры, связана с иными науками. Как было уже сказано выше, культура слагается из трех отделов: материальной, социальной и духовной культуры. Соответственно этим делениям этнография оказывается связанной с технологией, социологией, психологией и историей. В части, касающейся материальной культуры, технология настолько близко соприкасается с этнографией по содержанию и изложению, — причем под термином технология мы условимся понимать и промыслы, и земледелие, и производства, — что трудно бывает различить труды по истории технологии и по этнографии по отделу материальной культуры.
В части, касающейся социальной культуры, этнография при изучении отдельных этносов и явлений не может не пользоваться выводами социологии и сопредельных наук, дающих материал социологии, т.е. экономических и юридических наук. Но при уяснении современных нам этнографических явлений сравнительный метод может быть заменен также анализом исторической последовательности фактов, а потому этнография, как материалом, пользуется и историей. Наконец, для изучения духовной культуры необходимы данные изучения существующих религий, искусств, науки, философии и психологии, а также их истории. Но ввиду того, что понимание духовной культуры народов совершенно невозможно без знания языков, этнографии приходится базироваться на языкознании вообще и в частности на изучении языка изучаемого этноса. Сознание этой необходимости привело к тому, что в последние время исследователи обычно ведут изучение этносов в отношении этнографическом и в отношении языка параллельно.
Итак, можно принять, что этнография изучает человека в его этнических группировках со стороны проявления его духовных качеств, т.е. изучает его, как производителя материальных богатств, создателя общества и творца способов миропознания и миропонимания.
Таким образом, этнография, имея в основе своей языкознание, опирается в выводах своих на психологию, технологию, социологию, пользуясь в качестве материала наблюдением современных этносов (народоописание) и их предков (история и археология).
Понимание психологии народа возможно только при понимании его языка. Языкознание, таким образом, является связанным с этнографией по материалам наблюдения, но эта связь еще более усиливается, когда этнография изучает психологию этноса и пользуется выводами языкознания для своих целей. Итак, языкознание изучает законы развития речи человека, как основного условия создания человеческой культуры во всех ее видах.
Таким образом, языкознание, имея в основе своей физиологию и анатомию с одной стороны, с другой стороны - психологию, пользуется, как материалом, наблюдением живых языков и литературы.
В науках, обслуживающих антропологию, этнографию и языкознание, можно видеть непрерывную связь и зависимость их от основных групп: биологических и гуманитарных наук, причем антропология находится целиком в группе естественных наук, этнография — в группе гуманитарных и отчасти технических и языкознание входит в обе группы.
Эти три науки в своих выводах, в создании общих им всем законов, объединяются молодой наукой — этнологией, которая ставит целью своей открытие связи между различными сторонами человека, изучаемого антропологией, этнографией и языкознанием, и установление законов, каким подчиняется жизнь отдельных этносов. Подобно тому, как биология есть наука о жизни вообще, этнология есть наука об этносах, как форма, в которой развилось и живет человечество, т.е. этнология, как и биология, открывает законы жизни человека, как вида, а следовательно, его мышления и науки, как результата мышления, и таким образом, этнология является венцом знания человека.